В порядке сотрудничества с клубом "Крик" рецензирую рассказ Виктории Радионовой "Помилуй мя".
***
Предзимье на юге Урала. В глухом, всё ещё золотом и багряном лесу бичует себя хлыстом и покаянием суровый, заросший бородой по самые брови Савватей. Без попа и под небом Богу молится. Святою мукой гнев да страх в душе побеждает. Не знает ещё, что деревню заняли белочехи, что жену его Дуню отрядили править подводой. В лес на расстрел везти тех из оказавших сопротивление мужиков, что сами уже идти не могут. И ответил ему Господь, и принял Савватей долю свою тяжёлую. Кто, если не он, сдюжит, кто понесёт в люди смерть и гнев Господень?
***
Рассказ «Помилуй мя» написан в сочетании стилей реализма, мистики и романтизма. По тексту это выражается в ёмких и красочных пейзажных зарисовках, правдоподобных российских реалиях начала двадцатого века, религиозных экстатических видениях персонажей и появлении сверхъестественного существа. Примечательно, что романтизм и мистика Виктории Радионовой не становятся романтической мистикой стандартных любовных романов, нацеленных на женскую аудиторию. При этом реализм у неё не усиливается до натурализма в описании побоев, увечий, сексуального насилия и убийств. Прямо говоря, автор не тужится, пытаясь хотя бы формально зацепиться за тот или иной популярный жанр. Это особенно ценно в эпоху коммерческой узконаправленной сетературы, всё чаще и чаще получающей публикацию на бумаге.
Реальные место и время действия указаны прямо или косвенно, и легко узнаются. Южный Урал, село Агаповка Челябинской области. Гражданская война в России, 1918-й год, поздняя осень. Не суть важно, что взбунтовавшихся легионеров Чехословацкого корпуса «белочехами» назвали в своих сочинениях российские эмигранты-литераторы, причём значительно позже описываемых событий. Важно то, что это действительно было в нашей истории, и автор заслуживает искреннее уважение за то, что не побоялась использовать сей факт в произведении. Все помнят скандалы с юбилейными памятниками чешским легионерам в 2018-м году? А ведь они в рекордно короткий срок взяли под контроль всю Транссибирскую железнодорожную магистраль и, несмотря на сопротивление Красной армии, прошли от Поволжья до Дальнего Востока. Естественно, не мирным маршем.
Исторические события используются в качестве общего фона и сведены к минимуму, поскольку специфика рассказа в отечественном религиозном мистицизме. Вера Савватея кажется странной даже его соседям-староверам. Не мудрено. За основу взята секта хлыстов, но некоторые моменты указывают на скопцов, рябиновцев и даже русский романтизм. Наиболее известны хлысты – исихасты, аскеты и эзотерики, верящие в возможность бесчисленного количества воплощения Бога в человеке и тем самым связанные не только с христианством, но и со славянским язычеством. Скопцы считали кастратами всех апостолов и следовали им если не физически, то духовно, пытались приблизить Страшный суд, а убеждения их можно свести к чайлдхейтерству и вегетарианству. Рябиновцы отличались от старообрядцев тем, что не признавали икон, если на них вместе со святыми был кто-то ещё или животное, а деревом Креста Господня называли рябину. Русские романтики, как и все прочие, вытаскивали на свет малоизвестные демонические образы из христианства.
Сюжет параллельно ведёт линии Савватея и его жены Евдокии (Дуни). Эпизод от лица мужа, следом жены с кратким экскурсом в прошлое посередине – и снова два эпизода в том же порядке, но с воспоминаниями уже у Савватея. В конце линии супругов встречаются и сливаются в одну. Для четырёх с половиной тысяч слов композиция выглядит слишком сложной, а между переходами от героя к герою будто зияют пропущенные фрагменты. Всё это мелочи. Время может быть подано как объективное, текущее вне зависимости от воли автора, и тем объяснить кажущуюся резкость при передаче эстафеты от супруга к супруге и обратно. Композиция же выстроена именно так для того, чтобы раскрыть образ Савватея постепенно и лишь в самом конце произведения. Между прочим, достаточно экзотично и вместе с тем по-нашему, родному получилось.
Любовь присутствует, но неожиданно входит в проблематику произведения, а не является его основной темой. Дважды неожиданно то, что любовь здесь отнюдь не сентиментальная букетно-конфетная привязанность современного «фемина янг эдалт» с когтями, клыками и крыльями, и даже не романтическое софт-порно для дам постарше. В. Радионова напоминает читателю о традиционных для русской культуры смыслах. Супруги – это те, кто парой впряжены в одну упряжь. Доля от Бога у них такая, на двоих одна, на всю жизнь. А любовь может быть не только между возлюбленными, но и к детям, Богу, тварям земным, к врагам даже. Необъяснимая бездетность четы главных героев, к сожалению, актуальна и сейчас.
Неизвестно, была ли использована при написании рассказа местечковая агаповская бывальщина, или он полностью создан фантазией автора. В любом случае сюжет «Помилуй мя» далеко ушёл от короткого занимательного рассказа устного народного творчества. В нём есть жестокость реальной истории, общечеловеческие драмы и высокая мистика, заставляющая читателя вспомнить о душе и Боге, задуматься о смысле жизни. Особенно приятно, что весь использованный В. Радионовой материал отечественный и действительный. При этом информация подаётся легко и естественно, в не превышающем сюжетную необходимость количестве. Рассказ закончен там, где эксплуатационная литература только начинается, и при этом не вызывает ощущение недосказанности. Автор высказала всё, что хотела, ни под кого не подстраиваясь, и те, кому это понятно и близко, её услышат.
В порядке сотрудничества с клубом "Крик" рецензирую повесть Виктории Радионовой "Болезнь куклы", занявшую 1 место в конкурсе "Бумажный слон" № 13.
***
Чтобы похвастаться перед одноклассниками своей смелостью, десятилетний Мишаня решил залезть во двор сумасшедшей старухи. Говорили, что у неё полный дом сломанных кукол, которых она насобирала по мусорным бакам. Говорили, что ночами она катает их в детской коляске, чтобы те погуляли… Двадцатидвухлетний Михаил не помнит о своей давней шалости ничего, кроме длительного лечения у психиатров. Но его девушка без памяти влюбилась в старинную куклу, выставленную в ломбарде. В тот самый день, когда деньги были накоплены, кукла пропала. Её поиски завели Михаила на окраину города, где он провёл детство. Домик хозяйки куклы показался ему странно и страшно знакомым…
***
Название повести Виктории Радионовой – «Болезнь куклы» – кажется названием какой-то редкой хворобы. Так и чудятся остекленевшие глаза, застывшее лицо и резкие, механические движения у знакомого, здорового ещё вчера человека. А ещё сделанные из людей манекены, ампутанты для различных утех, потерявшие младенцев матери, оживающие ночами игрушки, проснувшиеся мумии, культы вуду, вселившиеся в человекоподобные оболочки демоны и духи мёртвых. Тема более чем разработана – и вдруг такая удача. Кто бы мог подумать, что источником вдохновения для автора мог послужить не надоевший до чёртиков Чаки, а Пётр Ильич Чайковский!
«Детский альбом», он же «Двадцать четыре лёгкие пьесы для фортепиано» П. И. Чайковского, ещё не так давно был у всех на слуху: радио, телевидение, школьные выступления, детские утренники. Сейчас о нём знают преимущественно ученики фортепианных классов из музыкальных школ. Тем удивительнее читать хоррор, пронизанный аллюзиями на этот музыкальный сборник. Здесь есть не только прямо указанные «Марш деревянных солдатиков» и «Болезнь куклы». Угадываются страшная «Баба Яга» и стонущие, рыдающие взахлёб «Похороны куклы». Сатанински вывернутые наизнанку «Мама» и «Новая кукла». Танцевальные пьесы, ставшие бесовской пляской. Много чего может узнать в тексте читатель, слышащий музыку.
Произведение структурно сложное. Мы все уже понемногу привыкли к тому, что сейчас в малом объёме столько событий, сколько раньше не было в ином романе. Неторопливый и обстоятельный, проработанный от и до рассказ стал динамичной и прямой, как полёт стрелы, новеллой, а та, в свою очередь, почти деградировала до комикса в пересказе. В «Болезни куклы» тоже много всего, да и повествование охватывает период куда больший, чем указанные двенадцать лет. Сюжет мог кончиться не один раз, но продолжался снова и снова. Всё это привычно. Необычно наличие чётко оформленного голоса автора, который сглаживает резкие переходы между сценами и поясняет всё, что не могут знать персонажи. Автора-повествователя и нулевой фокализации. Возрастного развития для протагониста и антагониста.
Следующая заслуживающая уважение особенность – отсутствие в тексте компиляции ужатых сюжетов современной тематической литературы и кинематографа. Узнаваемые образы есть, взять хоть пошло повисший на жилках глаз и дико колотящуюся взаперти куклу. Но автор использует два интересных приёма. Первый заключается в том, что персонажи девственно чисты в отношении всех «кукольных» ужасов. Они будто ничего не читали и не смотрели, и потому не перегружают читателя ещё и своими соображениями насчёт происходящей с ними чертовщины. Второй приём меняет людей и кукол местами, создавая неожиданное прочтение кажущихся знакомыми коллизий и конфликтов.
Фактически повесть составлена из почти десятка микросюжетов. Детство и отрочество Михаила, встреча с Аней, её предыдущий роман, сбор сведений о приглянувшейся ей кукле и то, ради чего и читают хоррор. Подход, показывающий жанровые сцены и рассказывающий все остальные, полностью себя оправдывает. Слишком многие авторы сейчас вовсе не заморачиваются реальным фоном для Явления Ужаса, чтобы придираться. А вот повторение пропажи памяти раз от разу выглядит всё искусственнее. На бред и морок всё произошедшее списать не получится, поскольку остаются последствия, на которые реагируют другие люди, а время действительно проходит. Аня хорошо прописана как личность, но это обесценивается отсутствием её активного участия в сюжете. Вместо второй половинки в паре влюблённых, противостоящей злу, получилась необоснованно живая декорация. Жаль.
Музыкальный цикл П. И. Чайковского был посвящён детям, погружал слушателя во внутренний мир и переживания ребёнка от утренней молитвы до вечерней, а, быть может, показывал духовный путь человека от первого пробуждения личности до последнего покаяния. Прозаическая «Болезнь куклы» страшна уже тем, что подаёт всё это в жанрово извращённом виде. Здесь всё не так, сплошные диссонансы. Танец на костылях и помада морковного цвета. Удушливый, концентрированный запах цветочного освежителя воздуха, не скрывающий смрад разложения. Состарившийся до взросления ребёнок с обнажившимися в улыбке чёрными кариозными зубами. Имитация аристократических чайных посиделок из русской классики в заплесневелом, затянутом по углам паутиной флигеле. Зачем всё это? За что так? Кому? Для чего? Пусть каждый читатель задастся этими вопросами.
По-моему, идея произведения в том, что каждый ребёнок хочет жить. Любой, даже уродливый, больной и злой. Он будет страдать, как несправедливо наказанный, и жутко завидовать другим – почему-то здоровым – детям. А если хватит воли и сил, будет пытаться стать как все. Или безумно мстить. Так лает болонка на волкодава, так чахнет и плачет на окошке бонсай… Концовка произведения в рамках современного минимализма привычно неоднозначна. Смогли ли преодолеть Михаил с Аней колдовское наваждение? Пожалела их Хозяйка кукол или просто наигралась? Или игра продолжается? Показанная в повести возможность переселения душ вкупе с «тёмным» жанром также наводят на очень, очень нехорошие подозрения относительно финала.